Имя Владимира Александровича Фролова больше известно в Москве: именно он сделал мозаичные пан­но на трех станциях столичного метрополитена — «Ма­яковской», «Автозаводской» и «Новокузнецкой».

Последнюю работу он заканчивал в блокадном Ленинграде, и она в буквальном смысле стоила ему жизни.

До 1917 года имя Владимира Фролова гремело на всю Россию — он в собственной мастерской делал лучшие мозаики в стране, собрал уникальную коллекцию декоративно-прикладного искусства.

Первая в России частная мастерская была основана художниками-мозаичистами отцом и сыном — Александром Николаевичем и Александром Александровичем Фроловыми в 1890 г. А. А. Фролов попытался внедрить «венецианский» способ набора, изученный им в заграничной командировке в Мозаичном отделении ИАХ, но, не встретив поддержки, покинул стены Академии, и вместе с отцом основал собственную Мозаическую студию.

В конце XIX века фамилия Фроловых была хорошо известна в художественных кругах России.

Мозаика «О Тебе радуется, Благодатная».
Гусь-Хрустальный. 1902 г. Мастерская Фролова.

Храм св. Троицы в Буэнос-Айресе.

Мозаичный фриз особняка Рябушинского. Москва. 1902 г. Мастерская Фролова.

Его сыновья Александр и Владимир не только продолжили дело отца, но и, усовершенствовав технологический процесс набора мозаик, создали собственную мастерскую.

Это были годы расцвета предприятия, у мастеров которого окончательно выработался свой творческий почерк.

В 1895 году Комиссия по строительству объявила конкурс на исполнение мозаик для храма Воскресения Христова.

В нем участвовали мозаичное отделение Академии художеств, немецкая фирма "Пуль и Вагнер", итальянские фирмы "Сальвиати" и "Societa Musiva" и первая частная мозаичная мастерская А.Фролова, которая и стала победителем.

В мастерской Фролова мозаики набирали "обратным", или "венецианским" способом.

Этот метод был рассчитан на исполнение масштабных композиций, воспринимаемых с большого расстояния. Живописный оригинал калькировался на плотную бумагу в зеркальном отображении.

Рисунок разделялся на части, на каждую из которых наклеивали лицевой стороной кусочки смальты. Готовую мозаику окружали рамой и заливали цементным раствором. Мозаичные блоки крепились к стене. Швы между ними заполнялись мастикой, по которой композиция "добиралась" уже прямым способом набора.

Мозаичисты Фролова не ограничивались государственными и частными заказами. В 1897 году они реставрировали древнерусские мозаичные орнаменты храма Софии Новгородской, а в 1899 году переложили на цементный раствор знаменитую «Полтавскую баталию» М.В.Ломоносова.

Но главным делом для мастеров Фролова было и оставалось создание уникального мозаичного собрания храма Воскресения Христова.

Но...

После революции мозаику посчитали излишне религиозной. Ведь ею традиционно украшали церкви. И запретили. Именно Фролову это искусство обязано своим возрождением в советский период.

Алексей Щусев, архитектор, автор мавзолея Ленина в столице, так ценил его работы, что настоял: траурный зал должен быть отделан только смальтой! На эту работу Фролов потратил самое дорогое, лучшее цветное стекло: оно когда-то предназначалось для работ, заказанных Николаем II...

С тех пор мозаика была официально разрешена и в советской России. Это, впрочем, не помешало новой власти дважды арестовывать художника по нелепым обвинениям, лишить его личной мастерской и дома, а затем... Затем предать его имя забвению.

Но Фролов продолжал работать. Теперь уже в мастерской Академии художеств. И не покидал ее даже во время блокады. Ведь незаконченными оставались панно для Московского метрополитена! В мастерской В.Фролов набирал мозаику для оформления станции Павелецкая радиальная.

А история — почему эти мозаики украшают станцию Новокузнецкая — была такова.

После конкурса проектов станций третьей очереди за проектирование станции Павелецкая взялись архитекторы братья Веснины.

Темой оформления они выбрали Донбасс — этому послужила близость станции к Павелецкому вокзалу, откуда отправляются поезда до Донецка. Станцию также предлагалось назвать «Донбасской».

Проект станции был несколько похож на Маяковскую (те же колонны при глубоком заложении) и Веснины решили использовать смальтовую мозаику на своде центрального зала. Всего на станции предполагалось разместить 14 мозаик восьмигранной формы, 3 метра по диагонали.

Для выполнения эскизов мозаик Веснины обратились к Дейнеке. Он согласился. Дейнеку всё устраивало.Тема мозаик тоже была ясна, она называлась «Донбасс – Всесоюзная кочегарка».Через некоторое время эскизы были закончены. Рисунки были сделаны в таком же стиле, как и на Маяковской — пассажир как бы «подсматривал» за происходящим на земле и видел всё происходившее снизу, как из окна в потолке.

Мозаики должны были выполняться Владимиром Александровичем Фроловым в Ленинграде.

Но вмешалась война.

Металлоконструкции, предназначенные для Павелецкой попали на временно оккупированную территорию. Проект станции пришлось срочно менять и делать ее без центрального зала — двухсводчатой (проект А.Душкина).

Мозаики оказались не нужны...

Но они были уже почти готовы и находились в Ленинграде!

А в это время мозаичист Фролов остался один — молодые ученики ушли на фронт, старики умирали от голода. Он мог бы уехать в эвакуацию, Ленсовет принял решение о прекращении работ.

Но тогда погибла бы мастерская и почти готовые работы...

В жуткий холод в помещении с выбитыми стеклами мастер собирал свое последнее творение. Он смог даже упаковать огромное панно в несколько ящиков.

"Оказывается, тогда еще не закрылась навигация", — рассказывает внук художника Владимир Фролов.

"И мозаики вывезли по Ладоге на одном из последних кораблей. Они чудом не затонули во время обстрелов, да и вообще случайно попали на борт.

Один матрос рассказал потом, как это было: судно уже отплывало, когда подъехал автомобиль, из которого вышли какой-то офицер и пожилой мужчина — это был мой дед.

Он буквально умолял капитана вывезти из блокадного Ленинграда ящики с панно для московского метро.

Говорил, что скорее всего больше не успеет сделать ни одной работы, что эта мозаика — последняя в его жизни..."

Был январь 1942-го. А 3 февраля Владимира Фролова не стало — он умер от истощения в блокадном городе. Ему было 68 лет, и он работал до последнего дня. В. Фролов скончался зимой от голода прямо в помещении Академии Художеств, где вместе с помощниками в своей мастерской, в холоде, наметённом снегу из разбитых от близких разрывов стёкол продолжали работу над мозаиками московского метро...

А в Москве было принято тогда следующее решение: после изменения проекта "Павелецкой" — И.Г.Таранов, архитектор станции Новокузнецкой, решил установить мозаики на своей станции.

Это спасло часть мозаик. Из-за относительно небольшой длины центрального зала Новокузнецкой на своде удалось разместить 6 восьмигранных мозаик и еще одну — «Парад физкультурников» установили в наземном вестибюле.

Вот эти мозаики. Не все.

ПОСЛЕСЛОВИЕ.

Уважаемые москвичи и гости Столицы!

В суете и напряжении сиюминутных дел огромного города, когда вы, ошалев от транспортного коллапса, спускаетесь в Московский Метрополитен и высчитываете наиболее оптимальную схему пересадок, переходов и обгона толпы — остановитесь на минуту на станции Новокузнецкая!

Посмотрите на эти мозаики на сводах и вспомните добрым словом этого Великого Мастера — Владимира Александровича Фролова, беззаветно служившего своему Отечеству, принявшего от него и славу и жестокость.

Но оставшегося верным ему и своему искусству до конца своих дней...

Все материалы и фотографии взяты из открытых источников в интернете.