Амедео Модильяни — итальянский живописец, график и скульптор еврейского происхождения, яркий представитель экспрессионизма и один из самых известных художников начала XX века.

Сам же себя он называл «Моди» (с франц. «проклятый»), осознавая противоречивость своей души: харизматичность, элегантность и вспыльчивость, доходящая до драк, стремление к саморазрушению путем алкоголя и наркотиков и невероятная тяга к жизни и творчеству, богатство внутреннего мира и нищенское существование. Короткая жизнь Модильяни была обречена на одиночество и недопонимание, и только после смерти работы художника обрели долгожданную славу.

Семья художника

Амедео (Иедидия) Модильяни появился на свет 12 июля 1884 в семье евреев-сефардов Фламинио Модильяни и Евгении Гарсен в маленьком городке Ливорно, близ Тосканы, в Италии. Он был самым младшим из четверых детей в семье.

Отец Амедео торговал углем и дровами, а также имел скромную маклерскую конторку и частично владел серебряными копями на Сардинии. Но дела шли плохо, и к тому времени, когда будущий художник должен родиться, глава семейства обанкротился. В момент родов чиновники ворвались в дом Модильяни для описи имущества. Евгения Гарсен посчитала появление посторонних дурным предзнаменованием для младенца. По итальянским законам того периода кровать роженицы считалась неприкосновенной, поэтому родные в спешке навалили на покрывало страдающей в родовых схватках женщине дабы сохранить самое ценное в доме.

Воспитанием младшего сына отец не занимался, а главными людьми в жизни маленького Дэдо (домашнее прозвище Амедео) были мама и дедушка по материнской линии — Исаак Гарсен. Евгения получила образование во Франции, и ее сильная и романтическая натура оказало огромное влияние не мировоззрение мальчика. Амедео начал обучение в частной школе, которую открыла его мать, а прививал любовь к искусству его дед — высокообразованный полиглот, эрудит и заядлый шахматист. Благодаря этому будущий художник рос в интеллектуальной среде и получил прекрасное домашнее образование.

После рождения Амедео мать начал вести дневник, который является одним из ценных свидетельств о жизни живописца. В 1895 ребенок тяжело заболел, о чем появилась запись: «Дэдо перенес тяжелейший плеврит, он так напугал меня, что я до сих пор не могу прийти в себя. Характер этого ребенка еще не до конца сформировался, и я пока не берусь высказывать свое мнение. Ведет он себя как избалованный, но неглупый мальчик. Мы скоро узнаем, что таится в этой куколке. А вдруг художник?». Последняя фраза окажется пророческой для сына.

Евгения преподавала иностранный язык и занималась переводами, поэтому Модильяни с раннего детства отлично говорил по-французски, что помогло ему легко влиться в парижскую жизнь.

В 1898 году Амедео заболел тифом, считавшимся в то время неизлечимым. Он получил осложнение на легкие, появились первые признаки туберкулеза, что и стало проклятьем для него на всю жизнь. По рассказам матери, во время болезни подросток бредил шедеврами итальянского искусства и заявил, что его предназначение стать художником. Боясь за жизнь своего ребенка, родители не стали перечить и позволили Амедео заниматься тем, что угодно его душе. Так болезнь предопределила судьбу Модильяни.

Учеба в Италии

После выздоровления юного Амедео родители отправили постигать искусство рисования и живописи в студию Гульельмо Микели. Модильяни был самым юным в классе, где основной упор на изучение импрессионизма, но в то же время параллельно начинающий художник осваивал технику изображения обнаженной натуры в ателье Джино Ромити. Тогда появились его первые работы (Прогулка в Ливорно», «Тосканская дорога»), написанные в стиле постимпрессионизма в жанре пейзажа, столь редкому в творчестве Модильяни.

Тосканская дорога. 1898

В шестнадцать лет проявился туберкулез у Амедео, и он вместе с матерью провел зиму 1900-1901 в Неаполе, Риме и на Капри, где рисовал неаполитанские соборы, в которых уже просматривались его будущие картины.

Путешествуя, Модильяни подробно описывал все свои впечатления в письмах к художнику Оскару Гилья, с которым он был очень дружен, несмотря на девятилетнюю разницу в возрасте. Пять посланий — ценнейшие свидетельства юности Модильяни. В них не только взволнованные откровения подростка, потрясенного итальянской живописью и бурной жизнью больших городов. Жизнь уроженца маленького городка наполнилась новыми впечатлениями.

Весной 1901 художник вслед за Оскаром Гилья переехал во Флоренцию, где в мае 1902 поступил в Свободную школу живописи обнаженной натуры и обучался мастерству у Джованни Фаттори. Он увлекся Ренессансом, посещал флорентийские музеи и церкви, пробовал заниматься в скульптуре, работая в знаменитой Карраре.

Через год друзья перебрались в Венецию, где Амедео остался вплоть до переезда в Париж в 1906. В марте он поступил в венецианский Институт изящных искусств и неустанно изучал шедевры великих мастеров Венеции. На Венецианских биеннале в 1903 и 1905 годах, где художник познакомился с новаторами современного искусства, которые произвели огромное впечатление на него. Были представлены необычные картины импрессионистов, прекрасные скульптуры Родена и эксперименты символистов. Произошел переворот в душе и сознании юноши. Но, к сожалению, в Венеции Амедео пристрастился к гашишу, что стало началом разрушения его и без того слабого здоровья.

Париж

В начале 1906 Модильяни перебрался в Париж, о котором давно мечтал, надеясь в гуще европейской жизни найти поддержку и понимание. С небольшой суммой в кармане, собранной матерью, Амедео отправляется навстречу новой жизни. Он сразу поселился в приличном отеле, считая его соответствующим своему социальному статусу. Помимо старых мастеров, художник изучал с большим интересом представителей современного искусства.

Первыми приятелями, а впоследствии друзьями в Париже стали мастер пейзажа Морис Утрилло и поэт Макс Жакоб. Осенью состоялось знакомство с немецким художником Людвигом Мейднером, который позже назвал его «последним истинным представителем богемы».

Амедео легко располагал к себе людей и заводил друзей. Все считали его начинающим скульптором и живописцем, и не зря — Модильяни интересовало и то и другое.

Монмартр

Поняв в конечном итоге, что отель ему не по карману, художник переехал в небольшую студию на улице Коланкур на Монмартре и начал писать обнаженную натуру. Это неординарный район Парижа, где в тесном общении и взаимопонимании жили представители различных видов искусства. Поступив в Академию Коларосси, Модильяни с усердием учился, но и участвовал во всех шумных событиях творческого квартала.

Обитатели Монмартра с восторгом приняли нового соседа. Его красота, обаяние и чувство стиля безукоризненно покоряли сердца. Он был всегда неотразим в своем неизменном бежевом костюме и небрежно повязанном шейном платке (любой галстук и шарф художник умел экстравагантно завязывать и носить с неповторимым изяществом). Модильяни был до маниакальности чистоплотен, и он ежедневно стирал свою единственную голубую рубашку, а костюм от бесконечных стирок приобрел оригинальный перламутровый отблеск. Даже в пьяном виде он оставался элегантным.

Имея вспыльчивый характер, Амедео легко и рьяно вступал в споры и ввязывался в драки, которые чаще всего были из-за женщин. Представительницы прекрасного пола влюблялись в него с первого взгляда, а многочисленные любовницы становились натурщицами для картин ню.

Будучи евреем, Модильяни безупречно владел французским, что многих вводил в заблуждение вопрос о его национальности. Из солидарности с друзьями, страдавшими от антисемитизма, живописец при знакомстве представлялся только так: «Модильяни. Еврей». Хоть он и не имел тесных связей с еврейскими традициями, принадлежность к еврейской народности считал фактом биографии, подчеркивающий национальность и борьбу с социальной несправедливостью. Молодой человек из Ливорно, где никто не подвергался антисемитизму, столкнулся впервые с этим явлением в Париже.

Монпарнас

Модильяни пребывал в страстных поисках своего неповторимого стиля. Под впечатлением от работ Анри де Тулуз-Лотрека, первые парижские картины Амедео созданы в графической манере. В 1907 году итальянец открыл для себя цветовую гамму Сезанна, которая в дальнейшем повлияла на его искусство.

В том же году молодой врач Поль Александр выделил студию в своем особняке для художников на улице де Дельта. В течение семи лет их сотрудничества Поль Александр покупал картины и рисунки молодого дарования, подыскивал заказы на портреты. Благодаря ему, семь произведений живописца выставлялись в Осеннем Салоне. Здесь же была оформлена выставка работ Сезанна через год после его смерти.

В 1908 году Модильяни познакомился с Пабло Пикассо, жившим неподалеку от него — в Бато-Лавуар, и, увидев его работы «африканского периода», пробовал писать в этом же стиле.

Картины «голубого» периода Пикассо, как и творчество Сезанна, сильно повлияли на живопись Модильяни тех лет, о чем свидетельствует портрет «Еврейка».

Еврейка. 1908

По настоянию Поля Александра Амедео выставил пять живописных работ и рисунок в Салоне Независимых, среди них была и «Еврейка». Довольный тем, что у него есть патрон и покупатель, мастер трудился не покладая рук. В это время были написаны портрет «Нищая» и работа «Виолончелист».

Нищая. 1909

Виолончелист. 1909

«Портрет Поля Александра на зеленом фоне» еще не имеет характерный стиль Модильяни, но имеет густой колорит.

Портрет Поля Александра на зеленом фоне. 1909

Весной 1909 Поль Александр нашел для Модильяни хороший заказ. Художник создал великолепный портрет «Женщина в желтой куртке», изображающий баронессу Маргарит де Ласс де Вийер в ее любимом костюме для верховой езды. Благодаря этому заказу и другим работам, Амедео смог отправиться на родину и провести лето с семьей в Ливорно, где продолжал писать этюды.

Женщина в желтой куртке (Амазонка). 1909

В это же время Модильяни определился со своей художественной позицией как авангардно-модернистскую, но при этом отказался подписывать футуристический манифест поэта Филиппо Томмазо Маринетти, заключающийся в культе будущего и разрушения прошлого, а также в передаче эмоциональной динамики простыми приемами. Несмотря на бунтарский характер, Амедео не поддерживал новое направление в силу несовпадения с его мировоззрением и чувством прекрасного.

«Сомнения и колебания Амедео в эти первые парижские годы совершенно очевидны, среда художников в Венеции (там писали главным образом пейзажи и жанровые сцены) не могла его подготовить к тому, чтобы непринужденно, с легкостью найти свое место среди кубистов, фовистов и экспрессионистов», — писала в своей монографии об отце Жанна (Джованна) Модильяни.

Занятия скульптурой

В том же 1909 году Модильяни через Поля Александра знакомится с румынским скульптором Константином Бранкузи, под влиянием которого художник бросил на время живопись и принялся за скульптуру. В качестве материала он выбрал камень, но нужна была другая мастерская. Поэтому в апреле Амедео переселился на Монпарнас в ателье на улице Сите Фальгьер, 14. Ценные профессиональные советы Бранкузи помогли юному художнику ваять до 1914. Он был очарован африканскими масками, египетскими рисунками. Именно увлечение негритянской скульптурой с вытянутыми формами и изящными силуэтами привело к формированию характерного стиля Модильяни. Художник смог выйти за рамки реализма и, несмотря на явное искажение анатомии черт, работы полны утонченности: «Голова», «Голова женщины» и другие.

По рассказам Джованны Модильяни, ее отец еще в юности увидел в соборах Тосканы и Неаполя «удивительное пластическое решение: удачно найденный угол, под которым овал лица накладывается на цилиндрическую шею, эффектное соединение декоративного маньеризма и скульптурной плотности и, главное, использование линии не как графического средства, а как возможности соединять объемы, подчеркивая их полновесность». Все творчество построено на сочетании линии с объемом.

Мастер делал эскизы и зарисовки будущих скульптур с безумной быстротой, поражающей коллег и друзей. Параллельно он создавал серию живописных работ, посвященных кариатидам и написанных акварелью и маслом. Некоторые из них стали основой для статуй.

Одними из выразительных произведений того периода можно назвать скульптуру «Стоящая обнаженная» и «Стоящая кариатида».

Стоящая кариатида. 1913

Муза по имени Анна

В мае 1910 в Париж в свадебное путешествие приехали Анна Ахматова и Николай Гумилев. Молодожены посетили кафе «Ротонда», где собирались сливки французского и европейского общества. Там Анна и Амадей (так она его называла) впервые встретились. Искра таланта обоих пробудила взаимное восхищение и интерес, что разожгло ревность Гумилева. В связи с этим супруги быстро уехали, а через год Ахматова снова посетила Париж, несмотря на запреты мужа, но уже одна. В мае-июне 1911 года русская поэтесса и итальянский художник гуляли по улицам Парижа и читали друг другу французские стихи, чаще всего Верлена.

Через много лет Ахматова напишет о двадцатишестилетнем живописце: «Он казался мне окруженным плотным кольцом одиночества». В то время все «левые» художники стали признанными. Все, кроме Модильяни. Он был чудовищно беден и несчастен. Но при этом он никогда не говорил «ни о чем земном и никогда не жаловался». «Он был учтив… Я ни разу не видела его пьяным, и от него не пахло вином… Модильяни был единственным в мире человеком, который мог в любой час ночи оказаться (стоять) у меня под окном. Я в тайне уважала его за это, но никогда ему не говорила, что вижу его».

Эссе поэтессы о довоенном Париже, помимо примет того времени: фиакры, прокладки новых бульваров, Эйфелева башня с аэропланами над ней и сожаление, что «парижская живопись съела французскую поэзию», содержит историю о встречах с художником, у которого «была голова Антония и глаза с золотыми искрами».

Мастер подарил Ахматовой шестнадцать рисунков, из которых сохранился только один (он висел на стене в комнате как единственное украшение в аскетичной и строгой обстановке). Анна Андреевна считала его своим богатством.

Анна Ахматова. 1911

В течение многих лет Ахматова считала, что больше никогда не услышит о Модильяни. Ведь все приезжающие из Парижа, кого она спрашивала, не знали о нем ничего, словно нищий художник канул в Лету. Но после 1922 о нем заговорил весь мир.

На полях рукописи ахматовской «Поэмы без героя» есть строки, не вошедшие в конечный вариант:

В синеватом Парижа тумане,

И наверно опять Модильяни

Незаметно бродит за мной.

У него печальное свойство

Даже в сон мой вносить расстройство

И быть многих бедствий виной…

Концы в воду

В 1912 Модильяни выставил семь скульптур на Осеннем Салоне в зале, посвященном кубизму, под общим названием «Голова, декоративный ансамбль». Автор рассматривал их как единое целое, поэтому все головы были одного размера. Он придумал необычную систему подсветки: под скульптурами разместил свечи, имитируя атмосферу древнего храма, а светотень окружала экспозиции мистической аурой и создавала эффект оживления.

Никто из знакомых и друзей мастера при его жизни не поддерживал увлечения скульптурой. Кто-то из них в недоумении пожимал плечами, но большинство откровенно посмеивалось.

В 1912-1913 Модильяни в последний раз посетил родину. Там он упросил друзей найти мастерскую и камни. Как только просьба была исполнена, он тут же заперся в мастерской и приступил к работе. Однажды во время прогулки вдоль канала в большой компании художник решил показать одну из своих скульптур. Он ждал одобрения как мэтр, создавший шедевр, но получил в ответ издевательский смех. Модильяни молча выкинул свою работу в воду. Хоть друзьям и стало жаль бездарного, по их мнению, творения, но знали точно, что как скульптор Амедео значит намного меньше, чем художник.

Каменные плоды трудов нужно было где-то хранить. Обратившись за советом к друзьям, те единогласно предложили: «Выбрось их в канал…». До сих пор неизвестно, что сталось с работами. Даже ходили слухи, что Модильяни действительно нагрузил тележку скульптурами и утопил.

В 1984, в год столетия со дня рождения Модильяни, заинтересованные решили проверить известную легенду и прошлись по каналу в поисках знаменитых творений. Нашли три каменные женские головы, но они оказались фальсификацией — кто-то с иронией отнесся к этой истории.

Пыль от обработки камня попадала в пораженные туберкулезом легкие и обострила течение болезни, поэтому занятия скульптурой пришлось оставить. Множество идей и жажда их воплощения заставляли Модильяни расплачиваться своим и без того слабым здоровьем. К тому же поддержка в виде алкоголя и наркотиков расшатывала и нервную систему.

Прохладный прием и отрицательная оценка публики и критиков вынудила в конечном итоге вынудили мастера смириться и перенести пластику скульптуры на плоскость живописи.

Портреты

Вероятнее всего, в Модильяни преобладал талант скульптора: особенности в его портретах («слепые» глаза, плоские вытянутые лица, изогнутые шеи и длинные носы) отображали отношение автора к моделям не как живописца, а как ваятеля.

В годы Первой мировой войны художник создал одни из лучших своих произведений. По состоянию здоровья он был освобожден от военной службы и провел всю войну в Париже со многими деятелями искусств. Поля Александра призвали в армию, и Макс Жакоб в 1914 познакомил друга с новым покровителем. Им стал владелец художественной галереи и коллекционер Поль Гийом, который относился к Модильяни с большим уважением и восторгом и выставлял его работы в своей галерее. В том же году мастера связала крепкая дружба с художником Хаимом Сутиным.

Все свое внимание Модильяни уделял портретам коллег и друзей, с которыми регулярно встречался в кафе «Ротонда»: портреты Диего Риверы, Хаима Сутина, Поля Гийома, Пабло Пикассо, Хуана Гриса.

Портрет Диего Риверы. 1914

Портрет Поля Гийома. 1915

Портрет Пабло Пикассо. 1915

Портрет Хуана Гриса. 1915

В 1915 при посредничестве Поля Гийома работы художника выставлялись в Лондоне и Нью-Йорке.

Экспрессивная муза Беатрис

Творческий взлет и вдохновение привнесла в жизнь Модильяни Беатрис Хестингс, с которой он познакомился еще в 1914. Их непростые отношения переданы в портрете Беатрис в образе «Мадам Помпадур», передающий едкую иронию автора над высокомерием аристократки.

Беатрис Хестингс (Хастингс)

Мадам Помпадур. 1915

Она ворвалась в его жизнь как ураган: красавица, поэтесса, журналист и настоящая английская леди. Имела взрывной темперамент, эксцентричный характер и веселый нрав. Беатрис и Амедео сразу стали неразлучны, молодой человек даже переехал к ней жить. В период расцвета их любви (1914-1916) Беатрис являлась главным источником вдохновения для художника, в результате чего появилось много значительных произведений (из них четырнадцать портретов возлюбленной). Впервые Модильяни понял, что чувственность в живописи очень важна, не меньше чем краски и кисти, без нее портреты безжизненны и вялы.

Роман был столь бурным, что не продлиться долго: ссоры, доходившие до драк, разгорались все чаще, обычно на творческой почве. Беатрис считала, что творец не может и не вправе объективно оценивать свои произведения, что это — задача критиков, чем вызывала бурное негодование и гнев Модильяни.

Свое отношение к его искусству она изложила в журнале «Нью Эйдж» в 1915: «У меня есть каменная голова работы Модильяни, с которой я не согласилась бы расстаться и за сотню фунтов, несмотря на нынешний всеобщий денежный кризис… Эта голова с покойной улыбкой воплощает мудрость и безумие, глубокое милосердие и легкую чувствительность, оцепенение и сладострастие, иллюзии и разочарование, замкнув все это в себе как предмет вечного размышления. Этот камень читается так же ясно, как Экклезиаст, только его язык утешительный, потому что нет мрачной безнадежности в этой чуждой всякой угрозы светлой улыбке мудрого равновесия».

Беатрис сбежала от Модильяни в 1916, и с тех пор они больше не виделись.

Собственный стиль

После разрыва с Хестингс мастер начал работу в студии на улице Йозефа Бара, 3. Дом принадлежал польскому поэту и антиквару Леопольду Зборовскому, с которым Моис Кислинг и познакомил художника. Встреча оказалась судьбоносной для Модильяни. Добряк Зборовский стал для него новым покровителем и другом и настолько восхищался его творчеством, что поэт делил с нищим живописцем все, что имел и помогал даже в ущерб себе. Леопольд и его жена Ханка приютили нового друга в своей квартире и оплачивали все его расходы.

В этот период созданы самые интересные портреты знаменитых современников. Под влиянием изучающего оккультную символику Макса Жакоба Модильяни увлекся кабалистикой и эзотерической литературой: обратился в творчестве к древнееврейским традициям, занялся геометризацией лиц, искал связь между ушной раковиной и цифрой «9», носом и цифрой «7» (что прослеживается в «Портрете Макса Жакоба»).

Портрет Макса Жакоба. 1916

Также в это время написаны портреты в уже сформированном особом стиле Модильяни (близко посаженные маленькие глаза, длинные носы, удлиненные лица и шеи): «Портрет Хаима Сутина», «Портрет Жана Кокто», «Портрет Леона Инденбаума».

Портрет Хаима Сутина. 1916

Портрет Жана Кокто. 1916

Портрет Леона Инденбаума. 1916

Портрет Маргериты. 1916

Ню

По заказу Зборовского в 1916-1917 художник работал над полотнами в жанре ню. Результатом двухлетней работы стали более тридцати работ. Теплота красок, легкость линий показывают женщин в наиболее ярком и объемном свете. Эти картины раскрыли талант Модильяни в полной мере, а «Лежащая обнаженная» 1917 считается самым красивым произведений из эротичной серии.

Лежащая обнаженная. 1917

В 1916 Модильяни выставлял свои работы в кабаре «Вольтер» в Цюрихе, а после экспозиции в студии швейцарского художника Эмиля Лежена получил публичное признание. Позже в парижской штаб-квартире швейцарца «Лир и Палет» Модильяни представил четырнадцатькартин и рисунки.

3 декабря 1917 в галерее Берты Вейль была открыта единственная прижизненная индивидуальная выставка работ мастера. Но галерея находилась напротив полицейского участка, и жандармы, возмущенные видом открытых тел на картинах, заставили закрыть выставку через несколько часов после ее начала.

Неудача подстегнула Модильяни еще активнее творить в жанре ню. Созданы картины «Стоящая обнаженная (Эльвира)», «Лежащая обнаженная» и другие.

Сидящая обнаженная. 1916

Сидящая обнаженная. 1917

Обнаженная, лежащая на левом боку. 1917

Стоящая обнаженная (Эльвира). 1918

Любимая муза Жанна

Бранкузи однажды в беседе посоветовал Модильяни найти постоянную спутницу, которая заботилась бы о его здоровье и обустраивала быт. Все биографы приводят цитату художника: «Я жду ту, что приходит ко мне во сне. Она тиха, как ангел. У нее грустное лицо. Она все время молчит и ничем не выдает своего присутствия. Но я чувствую. Чувствую, что она рядом и верит в меня».

В марте 1917 хкдожник встретил Жанну Эбюртен. Выросшая в семье деспота, Жанна, даже поступив в Академию Коларосси и живя отдельно от семьи, оставалась скромной и послушной девочкой. Она не имела вредных привычек, не имела любовных связей. Хоть Жанна и была серой мышкой и простушкой, но ее пышные каштановые волосы и молочно-белое лицо привлекли внимание Модильяни.

Жанна Эбюртен

Родители мечтали о достойной партии для дочери, но, увы, таковой с трудом можно было назвать тридцатитрехлетнего нищего художника с чахоточным видом и потерянной красотой. Только глаза остались прежними, полные страсти, ума и опасности…

Робкая Жанна не могла и посметь думать о таком мужчине, они существовали вне ее реальности. Модильяни сам разглядел в ней ту, о которую ждал всю жизнь.

Она стала воплощением его мечты: тиха, скромна, не отвлекал от творчества и ни о чем не просила. Сама Жанна в свободное время тоже занималась искусством: тонкие изящные рисунки, а один из лучших портретов Модильяни в шляпе принадлежит ее кисти. Художник был счастлив, но показывал этого, и лишь в письме брату сдержанно написал, как ему повезло с Жанной: «Она — идеальная натурщица, умеет сидеть, как яблоко — не шевелясь, и так долго, как это нужно».

Жанна Эбюртен. Портрет Модильяни в шляпе. 1919

Довольно скоро они стали жить вместе, вопреки запретам со стороны ее семьи. Кроткая девочка смогла проявить железную волю, чтобы остаться вместе с любимым. Жанна взяла весь быт и заботы о своем ненаглядном, принимала его со всеми выходками без вопросов и претензий.

Беззаветная любовь и забота девушки благотворно отразились в творчестве Модильяни, а ее вера в талант мастера придавала ему сил. За два года совместной жизни он создал более ста новых картин, из них двадцать – портреты любимой. В них мастер отобразил все самое сокровенное и интимное, о чем пишут только в личных письмах или шепчут на ухо.

В том же году написан свадебный портрет скульптора-авангардиста Жака Липшица и его жены. Липшиц имел прочное положение в обществе и не упускал случая помочь своему нищему другу, рассчитывая на многие сеансы с почасовой оплатой. Но Модильяни взял только 9 франков за сеанс и сделал с невероятной быстротой необходимые наброски. К вечеру следующего дня он сообщил: «Готово». Липшиц уговаривал друга продолжить работу, но тот решительно ответил: «Если вы хотите, чтобы я все испортил, я могу продолжить…»

Портрет Жака Липшица и его жены. 1917

Почти все портреты Модильяни писал за один сеанс, пытаясь успеть как можно больше, словно чувствуя, что осталось у него не так много времени…

В этот период созданы многие чувственные произведения мастера: «Портрет госпожи ван Мейден», «Портрет Леопольда Зборовского», «Женщина в черном галстуке», «Портрет Ханки Зборовской», «Девочка в голубом».

Портрет госпожи ван Мейден. 1917

Женщина в черном галстуке. 1917

Портрет Ханки Зборовской. 1917

Портрет Леопольда Зборовского. 1918

Девочка в голубом. 1918

Но чаще всего художник, как уже упоминалось, писал свою любимую гражданскую жену. Среди них портрет «Жанна Эбюртен в большой шляпе» считается одним из лучших изображений музы, а ныне — одним из самых дорогих полотен Модильяни.

Жанна Эбюртен в большой шляпе. 1918

Портрет Жанны Эбюртен. 1918

В апреле 1918 из-за угрозы вторжения немецких войск Модильяни с беременной Жанной покинули Париж и перебрались в Ниццу, на южное побережье Франции. Мастер сильно кашлял, его самочувствие стремительно ухудшалось. Поездка была оплачена Зборовским, желавшим вылечить друга, и мадам Эбюртен, которая хотела дать дочери отдохнуть перед родами.

В Ницце Модильяни продолжал работать и пересылал множество портретов в Париж для продажи.

29 ноября 1918 у пары родилась дочь Джованна (итальянский аналог имени Жанна). Новоиспеченный отец был счастлиы, о чем делился с матерью, сообщив о рождении внучки. Но семья вынуждена вернуться в Париж, где у художника вновь открылись каверны в легких. Жанна не могла разрываться между мужем и дочерью. Поэтому она приняла решение временно отдать девочку на попечение натурщице Люнии Чеховской, выбрав мужа (ведь дочь здоровая и радостная, а он — больной и несчастный).

Поль Гийом в декабре 1918 организовал выставку на улице Фобур-Сан-Оноре, где наряду с произведениями Пикассо и Матисса представлялись полотна Модильяни. Роджер Фрай написал восторженную статью о нем в журнале «The Burlington Magazine». Коллекционеры заинтересовались Модильяни и начали покупать его картины. Произведения мастера были представлены в Кембридже на выставке современного искусства.

Вскоре Жанна второй раз забеременела, и Модильяни решил зарегистрировать отношения с любимой. Но пожениться они не успели…

Нет повести печальнее

Ожидание второго ребенка вдохновило Модильяни на создание полотен, посвященных радости рождения и материнства («Цыганка с ребенком», «Материнство»).

Цыганка с ребенком. 1919

Материнство. 1919

В сентябре 1919 в лондонской галерее Heal Mansard Gallery были выставлены девять полотен и рисунок Модильяни. Публика положительно их приняла, появились покупатели и восторженные рецензии. В это время творческого подъема и успеха написан «Автопортерт» и такие редкие для мастера пейзажи: «Дерево и дома», «Пейзаж Кань». Созданы обе работы в Кане, близ Ниццы. Художник писал пейзажи от безысходности, вынужденный находиться на юге, когда душа рвется в Париж, и отсутствия натурщиц.

Автопортрет. 1919

Дерево и дома. 1919

Однажды супруги Зборовские пытались убедить Жанну, что ее любимого нужно спасать и лечить, так как он гибнет. Жанна внимательно выслушала и произнесла тихо шокирующую фразу: «Вы просто не понимаете — Моди обязательно нужно умереть. Он гений и ангел. Когда он умерт, все сразу это поймут».

Зимой 1919-1920 началось обострение туберкулеза. Модильяни все время мерз, поэтому все больше пил, чтобы согреться. Выставленные работы в Осеннем Салоне не проданы, пресса и критики молчат.

22 января 1920 художника положили в больницу Шаритэ для бедных и бездомных. 24 января в 20:50 он скончался от туберкулезного менингита. На следующий день Жанна пришла попрощаться со своей единственной любовью. Она долго всматривалась в его лицо, потом срезала у себя прядь волос, положила на грудь умершего и вышла, ни разу не повернувшись спиной к нему. По настоянию отца она вернулась в родительский дом, где в четыре утра выбросилась из окна шестого этажа…

Талантливой и красивой художнице было двадцать два года, она погибла вместе с нерожденным ребенком, оставив сиротой маленькую дочь. Она не представляла жизни без любимого…

Дорогой Модильяни

Амедео Модильяни похоронили 27 января на кладбище Пер-Лашез. В последний путь его провожал весь Монмартр и Монпарнас, все художники Парижа и толпа безутешных натурщиц. Даже полицейские, возможно и те, кто снимал скандальные ню художника со стен галереи Берты Вейль, отдавали честь усопшему. Пикассо указал Франсису Карко на салютовавших жандармов и тихо сказал: «Видишь… Он отомщен!»

На надгробии Модильяни написано на итальянском языке: «Смерть настигла его на пороге славы».

Жанну Эбюртен похоронили 28 января в парижском предместье Банье. И лишь через десять лет она оказалась вместе с любимым под одной могильной плитой. Вторая надпись на общей могиле гласит: «Верная спутница Амедео Модильяни, не захотевшая пережить разлуку с ним».

Действительно, очень скоро пришла известность к умершему художнику. Через несколько лет к ценам на оборотах картин в тридцать-сорок франков начали прибавляться нули. На аукционах стоимость картин доходит чуть ли не до ста миллионов долларов. И это те самые полотна, которые мастер продавал за бесценок или дарил за тарелку еды.

Жизнь и творчество Модильяни — яркий пример того, когда шедевры становятся бессмертными, едва умирает их автор. Он жил в бедности и неуверенности в собственном таланте, а умер от отсутствия средств на лечение. Но одиночеством художник был болен больше, чем туберкулезом…

Дочь Амедео и Жанны удочерила сестра Модильяни Маргерита. Маленькая Джованна выросла, практически не зная, кто ее родители, и только повзрослев, узнала подробности их жизни. В 1958 году она написала биографию своего отца «Модильяни: Человек и Миф».

Джованна Модильяни

В творчестве Модильяни умело сочетаются утонченность линии и грубость утрированной формы, а также экспрессия передачи внутреннего мира модели. Он не затерялся среди других талантов и смог заявить о себе как о мастере с тонкой «линией души» и собственной оригинальной манерой письма.